ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
    РОМАН ПУШКИНА
    И О РОМАНАХ ПУШКИНА -
        ВСЁ, И ДАЖЕ БОЛЬШЕ

              

XLI.(XLIII)

И вы, красотки молодые,

Которых позднею порой

Уносят дрожки удалые

По петербургской мостовой, -

И вас покинул мой Евгений.

Отступник бурных наслаждений,

Онегин дома заперся,

Зевая, за перо взялся,

Хотел писать, - но труд упорный

Ему был тошен - ничего

Не вышло из пера его,

И не попал он в цех задорный

Людей, о коих не сужу

Затем, что к ним принадлежу.

 

XLII.(XLIV)

И снова преданный безделью,

Томясь душевной пустотой,

Уселся он с похвальной целью

Себе присвоить ум чужой -

Отрядом книг уставил полку;

Читал, читал - а всё без толку:

Там скука, там обман и бред;

В том совести, в том смысла нет;

На всех различные вериги;

И устарела старина,

И старым бредит новизна.

Как женщин, он оставил книги,

И полку с пыльной их семьёй

Задёрнул траурной тафтой.

 

XLIII.(XLV)

Условий света свергнув бремя,

Как он, отстав от суеты,

С ним подружился я в то время.

Мне нравились его черты,

Мечтам невольная преданность,

Неподражательная странность

И резкий, охлаждённый ум.

Я был озлоблен, он - угрюм,

Страстей игру мы знали оба,

Томила жизнь обоих нас,

В обоих сердца жар погас,

Обоих ожидала злоба

Слепой Фортуны и людей

На самом утре наших дней.

 

XLIV.(XLVI)

Кто жил и мыслил, тот не может

В душе не презирать людей;

Кто чувствовал - того тревожит

Призрак невозвратимых дней:

Тому уж нет очарований,

Того змия воспоминаний,

Того раскаянье грызёт.

Всё это часто придаёт

Большую прелесть разговору.

Сперва Онегина язык

Меня смущал, но я привык

К его язвительному спору,

И к шутке, с желчью пополам,

И злости мрачных эпиграмм.


XLV.(XLVII)

Как часто летнею порою,

Когда прозрачно и светло

Ночное небо над Невою,[8]

И вод весёлое стекло

Не отражает лик Дианы,

Воспомня прежних лет романы,

Воспомня прежнюю любовь,

Чувствительны, беспечны вновь,

Дыханьем ночи благосклонной

Безмолвно упивались мы!

Как в лес зелёный из тюрьмы

Перенесён колодник сонный -

Так уносились мы мечтой

К началу жизни молодой.

 

 

 

 

 

            1, XLI, 3. Дрожки - (от дрожать, вздрагивать) - вид повозки, часто с симметричными “крыльями” спереди и сзади. Дрогами называли и продольные конструктивные элементы, связывающие эти крылья.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

              1, XLII, 9. Вериги - кандалы, цепи, железа, оковы, носимые на голом теле для смирения плоти (словарь В.Даля).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

               1, XLIII, 2. Суета - “суета”, “суета сует” (т.е. превосходная степень суеты) - выражения из Библейской книги “Екклесиаст”, играющее в ней роль рефрена (припева).

 

 

 

               1, XLIII, 6. (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

               1, XLIII, 13. Фортуна – древнеримская богиня счастья, удачи. У греков ей соответствует Тихэ.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

[8] <1, XLV, 3>Читатели помнят прелестное описание петербургской ночи в идиллии Гнедича:

                              “Вот ночь; но не меркнут златистые полосы облак.

                              Без звезд и без месяца вся озаряется дальность.

                              На взморье далёком сребристые видны ветрила

                              Чуть видных судов, как по синему небу плывущих.

                              Сияньем бессумрачным небо ночное сияет,

                              И пурпур заката сливается с златом востока:

                              Как будто денница за вечером следом выводит

                              Румяное утро.  -  Была то година златая,

                              Как летние дни похищают владычество ночи;

                              Как взор иноземца на северном небе пленяет

                              Сиянье волшебное тени и сладкого света,

                              Каким никогда не украшено небо полудня;

                              Та ясность, подобная прелестям северной девы,

                              Которой глаза голубые и алые щеки

                              Едва оттеняются русыми локон волнами.

                              Тогда над Невой и над пышным Петрополем видят

                              Без сумрака вечер и быстрые ночи без тени,

                              Тогда Филомела полночные песни лишь кончит,

                              И песни заводит, приветствуя день восходящий.  -

                              Но поздно; повеяла свежесть на невские тундры;

                              Роса опустилась;...  ...

                              Вот полночь; шумевшая вечером тысячью весел,

                              Нева не колыхнет; разъехались гости градские;

                              Ни гласа на бреге, ни зыби на влаге, всё тихо;

                              Лишь изредка гул от мостов пробежит над водою.

                              Лишь крик протяженный из дальней промчится деревни,

                              Где в ночь окликается ратная стража со стражей.

                              Всё спит...  ...”      (Примечание  А. С. Пушкина)

<Строго говоря, по исконному греческому мифу, Филомела, дочь Афинского царя Пандиона, была превращена в ласточку, а в соловья - ее сестра Прокна (см., напр.: Овидий “Метаморфозы”,VI). Гнедич опирается на латинизированный вариант мифа, изложенный у римских писателей Гая Юлия Гигина и так называемого псевдо-Апполодора, по которому Прокна стала ласточкой, а Филомела соловьём. (Комм. в ред. П.В.Степанова)>

               Гнедич Николай Иванович (1784-1833) - русский поэт и переводчик. Наиболее знаменит его перевод поэмы Гомера "Илиада", опубликованный в 1829 году.  

               1, XLV, 5.  Диана – древнеримская богиня, символ луны.

Конструктор сайтов - uCoz