XVI.(X) Он пел любовь, любви послушный, И песнь его была ясна, Как мысли девы простодушной, Как сон младенца, как луна, В пустынях неба безмятежных, Богиня тайн и вздохов нежных. Он пел разлуку и печаль, И нечто, и туманну даль, И романтические розы. Он пел те дальные страны, Где долго в лоно тишины Лились его живые слёзы. Он пел поблеклый жизни цвет Без малого в осьмнадцать лет!
XVII.(XI) В пустыне, где один Евгений Мог оценить его дары, Господ соседственных селений Ему не нравились пиры; Бежал он их беседы шумной: Их разговор благоразумный О сенокосе, о вине, О псарне, о своей родне, Конечно, не блистал ни чувством, Ни поэтическим огнём, Ни остротою, ни умом, Ни общежития искусством. Но разговор их милых жён Гораздо меньше был умён: XVIII.(XII) Богат, хорош собою, Ленский Везде был принят как жених - Таков обычай деревенский, Всљ дочек прочили своих За полурусского соседа. Взойдёт ли он - тотчас беседа Заводит слово стороной О скуке жизни холостой. Зовут соседа к самовару, А Дуня разливает чай; Ей шепчут: “Дуня, примечай!” - Затем приносят и гитару, И запищит она (Бог мой!): “Приди в чертог ко мне златой...”[1]
XIX.(XIII) Но Ленский, не имев, конечно, Охоты узы брака несть, С Онегиным желал сердечно Знакомство покороче свесть. Они сошлись: волна и камень, Стихи и проза, лёд и пламень - Не столь различны меж собой. Сперва взаимной разнотой Они друг другу были скучны; Потом понравились; потом Съезжались каждый день верхом - И скоро стали неразлучны: Так люди - первый, каюсь, я - От делать нечего - друзья.
|
2, XVI, 8. ...”нечто” и ”туманну даль”... - романтические и архаические штампы начала XIX века, причем не только в поэзии: сравни в “Горе от ума” Грибоедова - сочинение (по-видимому, философское) “Взгляд и Нечто” Ипполита Маркеловича Удушьева. Краткие прилагательные (туманну), по грамматике того времени, могли находиться и на месте полных (туманную), перед определяемым словом - это еще не воспринималось как архаизм.
2, XVI, 11. Лоно - в словаре Даля приводятся следующие значения этого церковно-славянского слова: грудь, перси, недра, утроба, колени - и оно считается однокоренным с “лог”, “пологий”. Хотя Пушкин, в своем ответе на критику (кажется, Булгаринскую) стихов 4, XLVI, 9-11, пишет: “Лоно [в рассматриваемом случае] не означает глубины, лоно означает грудь.” Все-таки здесь, во 2 главе, это скорее недра тишины, чем поверхность, как в главе 4. (. . . . . . . . . . . . . . . . . .)
2, XVII, 5. Бежал... беседы. Для XX столетия такая грамматическая конструкция - архаизм. Для XVIII-XIX не всегда. (. . . . . . . . . . . . . . . . . .)
2, XVIII-началоXIX. (. . . . . . . . . . . . . . . . . .) [1] Из первой части Днепровской Русалки. (Примечание А. С. Пушкина) 2, XVIII, 14. Ария Лесты из оперы “Днепровская русалка - 1” на музыку Фердинанда Кауэра (1751-1831), Катерино Альбертовича Кавоса (1775-1840) и Степана Ивановича Давыдова (1777-1825). Мелодия цитируемого отрывка принадлежит Ф.Кауэру, современнику Моцарта, поставившему в 1798 году в Вене свою оперу “Дунайская русалка”, откуда и заимствован этот материал. Сейчас такие произведения, как “Днепровская русалка”, называются сериалами. Всего было, по-видимому, 4 оперы: “Днепровская русалка - 1” впервые была поставлена в 1803, “Днепровская русалка - 2” - в 1804, “Днепровская русалка - 3” - в 1805, “Днепровская русалка - 4” - в 1807 году. (. . . . . . . . . . . . . . . . . .) |