ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
    РОМАН ПУШКИНА
    И О РОМАНАХ ПУШКИНА -
        ВСЁ, И ДАЖЕ БОЛЬШЕ

              

V.(IV)

Вперёд, вперёд, моя исторья! -

Лицо нас новое зовёт.

В пяти верстах от Красногорья,

Деревни Ленского, живёт -

И здравствует ещё доныне -

В философической пустыне

Зарецкий, некогда - буян,

Картёжной шайки атаман,

Глава повес, трибун трактирный;

Теперь же - добрый и простой

Отец семейства холостой,

Надёжный друг, помещик мирный

И даже честный человек! -

Так исправляется наш век.

 

VI.(V)

Бывало, льстивый голос света

В нём злую храбрость выхвалял:

Он, правда, в туз из пистолета

В пяти саженях попадал;

И то сказать, что и в сраженьи

Раз в настоящем упоеньи

Он отличился - смело в грязь

С коня калмыцкого свалясь,

Как зюзя, пьяный - и французам

Достался в плен: драгой залог! -

Новейший Регул, чести бог,

Готовый вновь предаться узам,

Чтоб каждым утром у Вери[1]

В долг осушать бутылки три.


VII.(VI)

Бывало, он трунил забавно,

Умел морочить дурака

И умного дурачить славно -

Иль явно, иль исподтишка, -

Хоть и ему иные штуки

Не проходили без науки,

Хоть иногда и сам впросак

Он попадался, как простак.

Умел он весело поспорить,

Остро и тупо отвечать,

Порой расчётливо смолчать,

Порой расчётливо повздорить;

Друзей поссорить молодых

И на барьер поставить их,

 

VIII.(VII)

Иль помириться их заставить,

Дабы позавтракать втроём -

И после тайно обесславить

Весёлой шуткою, враньём.

Sed alia tempora! Удалость

(Как сон любви - другая шалость)

Проходит с юностью живой:

Как я сказал, Зарецкий мой,

Под сень черёмух и акаций

От бурь укрывшись наконец,

Живёт, как истинный мудрец,

Капусту садит, как Гораций,

Разводит уток и гусей

И учит азбуке детей.


IX.(VIII)

Он был не глуп; и мой Евгений,

Не уважая сердца в нём,

Любил и дух его суждений,

И здравый толк о том, о сём;

Он с удовольствием, бывало,

Видался с ним – итак, нимало

Поутру не был удивлён,

Когда его увидел он.

Тот, после первого привета,

Прервав начатый разговор,

Онегину, осклабя взор,

Вручил записку от поэта.

К окну Онегин подошёл

И про себя её прочёл.

 

 

 

 

 

 

            6, V, 3. Верста - мера длины до введения в России метрической системы, содержит 500 саженей и равна 1,0668 километра. (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .)

            Красногорье - село близ красных, т.е. красивых, гор. Красный - красивый: Красная площадь, красная девица и т.д.

            6, V, 6. (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .)

            6, V, 7. Зарецкий - Бродский считает его прототипом Ф.Толстого-”американца”. Набоков говорит: ни в коей мере, не приводя никакой аргументации. Лотман остановился посередине.  Со   своей   стороны   заметим,   что   Зарецкий   пользуется   среди  соседей   такой  репутацией, что его постеснялись пригласить к Лариным: мы ведь его не видели на именинах Татьяны.

            6, V, 9. Трибун - в древнем Риме должностное лицо, избиравшееся по трибам  (“третям”  –  первоначально  население Рима  было разделено на три части), чтобы отстаивать перед аристократическим (“благородным”) правительством интересы широких слоев населения, для чего был необходим ораторский талант, природное красноречие - умение зажигать словом во время выступлений в народном собрании. Здесь, у Пушкина, ирония: трактир (то, что сейчас принято назвать рестораном, в худшем случае - столовой) приравнивается к народному собранию, а Зарецкий любит поговорить: он далее, в 6, XIII, 3 назван “велеречивым”.

 

           6, V, 11. Отец... холостой - эти два слова в строке являются ключевыми, помогающими уловить иронию. В укладе крепостной России наличие у помещика большого количества незаконнорожденных крестьянских детей было явлением заурядным, поэтому и стих этот не выделялся. Заиграл он и получил право на курсив уже после смерти автора, когда 19 февраля 1861 года крестьяне официально были признаны людьми. В крепостное же время относительно незаконных детей помещиков существовала даже традиция: мать ребенка выдавалась замуж за человека своего сословия, например, камердинера, а настоящий отец становился крестным отцом (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .).

            6, V, 12. ...надежный друг... - в чем надежность его дружбы, видно из последующих строф, а также о ней красноречиво свидетельствует судьба Ленского, убитого, в сущности, Зарецким.

 

 

 

 

 

            6, VI, 4. Сажень косая - расстояние от носка левой ноги, при раздвинутых ногах, до конца среднего пальца вытянутой вверх правой руки, составляющей прямое продолжение отставленной ноги. Узаконенный эталон косой сажени в переводе на метрическую систему составляет 2,48 метра. Пушкин, возможно, имел в виду мерную сажень (1/500 версты), в которой 3 аршина (см. примеч. к 4, XXIII, 4) или 7 футов, т.е. 2 метра 13 сантиметров 3,6 миллиметра. (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .)

 

 

 

 

 

           6, VI, 9. Зюзя - мокрая губка, промокший насквозь предмет или человек. В переносном смысле - пропитанный алкоголем. (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .)

 

            6, VI, 11. Марк Атиллий Регул, Regulus (300?-248 до Р.Х.) - древнеримский полководец времен Первой Пунической войны (264-241 до Р.Х.). В 256 году разбил карфагенян, но через год при Тунесе потерпел поражение и попал в плен. Под честное слово был отпущен в Рим с предложением мира, однако выступил в Сенате с речью, в которой настоятельно требовал продолжения войны. Сдержав слово, вернулся в Карфаген, где был казнен.

[1] Парижский ресторатор (Примечание А. С. Пушкина).

           6, VI, 13. Парижское кафе Вери располагалось в саду Тюильри, о чем с аппетитом рассказывает Набоков.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

            6, VII, 14. ...на барьер поставить... - т.е. он любил и умел исполнять роль секунданта на дуэлях. Обратите внимание, не говорится, что он любил сам драться на дуэлях. Онегин его будет провоцировать на ссору, но он только “закусит губу” и промолчит.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

            6, VIII, 5. Sed alia tempora - “Теперь иные времена”, изречение на базе фрагмента латинской поговорки alia tempora - alia mores (иные времена - иные нравы).

 

 

 

 

 

 

           6, VIII, 12. Капусту садит, как Гораций - Набоков, просвещая Чижевского и других своих оппонентов в пушкиноведении, внятно объясняет этот пассаж: сажать свою капусту - французское выражение planter des ses choux, означающее “жить в деревне”, а древнеримский поэт Квинт Гораций Флакк (см. примеч. к эпиграфу второй главы) не только любил жить в деревне, но и упоминает о капусте в своих “Сатирах” (книга II, Sat. IV,15). (.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

           6, IX, 11. ...осклабя взор... – улыбаясь (склабясь, по древнеславянски) одними глазами.

Конструктор сайтов - uCoz