|
XXII.(XX) “Я влюблена,” - шептала снова Старушке с горестью она. - “Сердечный друг, ты нездорова.” - “Оставь меня, я - влюблена... ” - И между тем луна сияла И томным светом озаряла Татьяны бледные красы, И распущённые власы, И капли слёз - и на скамейке Пред героиней молодой, С платком на голове седой, Старушку в длинной телогрейке; И всё дремало в тишине При вдохновительной луне.
XXIII.(XXI) И сердцем далеко носилась Татьяна, смотря на луну... Вдруг мысль в уме ея родилась: “Поди, оставь меня одну, Дай, няня, мне перо, бумагу, Да стол подвинь. Я скоро лягу, Прости.” - И вот она одна, Всё тихо. Светит ей луна, Облокотясь, Татьяна пишет - И всё Евгений на уме, И в необдуманном письме Любовь невинной девы дышит... Письмо готово, сложено... Татьяна, для кого ж оно?.. XXIV. Теперь мне должно б на досуге Мою Татьяну оправдать. Ревнивый критик в модном круге, Предвижу, будет рассуждать: Ужели не могли заране Внушить задумчивой Татьяне Приличий коренных устав! - Да и в другом поэт не прав: Ужель влюбиться с первой встречи Она в Онегина могла! И чем увлечена была: Какой в нём ум, какие речи Её пленить успели вдруг? - Постой, поспорю я, мой друг!..
XXV. Зачем крутится ветр в овраге, Волнует степь и пыль несёт - Когда корабль в недвижной влаге Его дыханья жадно ждёт? Зачем от гор и мимо башен Летит орёл, тяжёл и страшен, На чахлый пень? Спроси его. Зачем арапа своего Младая любит Дездемона, Как месяц любит ночи мглу? Затем, что ветру, и орлу, И сердцу девы нет закона. Таков и истинный поэт - И для него закона нет: XXVI. Исполнен мыслями златыми, Не понимаемый никем, Перед кумирами земными Проходит он - уныл и нем; С толпой не делит он ни гнева, Ни нужд, ни хохота, ни рева, Ни удивленья, ни труда. Глупец кричит: куда? куда? - Дорога здесь. Поэт не слышит, Идёт, куда его влекут Мечты златые. Тайный труд Ему награда - им он дышит; А судит плод его мечты Толпа - рабыня суеты. |
3, XXII, 6. ...томным... - пока исследователи ломают копья, “тёмным” или “томным”, давайте проявим здоровую вкусовщину, тем более, что конъектура томным появилась при жизни автора и, к тому же, у Дельвига, который “не лыком шит”.
3, XXIV, 1. ...на досуге... - об оттенках слова “досуг” см. примеч. к 3, IX, 12.
3, XXIV, 9. ...с первой встречи... - Набоков считает, что за всю свою жизнь Онегин был в имении Лариных всего 3 раза, ссылаясь на 4, LII, 11-12 (см. наш комментарий к этим стихам). Настоящая строка как будто подтверждает версию Набокова. Между тем, черновик строфы 3, VI свидетельствует, что первоначальный замысел Пушкина был иным. Вводя строфу 3, VI в нашу редакцию, мы обрисовываем другую ситуацию и обращаем внимание просвещенного читателя, что ей ни канонический текст, ни рассматриваемая строчка не противоречат: посещения между первой встречей и письмом не исключают любовь с первого взгляда. Кроме того, всем посторонним участникам процесса (критику, Ленскому etc.) свойственна некоторая, вполне понятная, манера преувеличивать (точнее: преуменьшать число посещений).
3, XXV, 8. Арап - чернокожий (русский язык времен Пушкина). (. . . . . . . . . . . . . . . . . .) 3, XXV, 9. Дездемона - героиня трагедии Вильяма Шекспира (1564-1616) “Отелло” (1604). Отелло – мавр; мавры, строго говоря, совсем не негры, но на театральной сцене – мы к этому привыкли – Отелло, как уроженца Африки, традиционно изображают негром. Дездемона - блондинка по тексту трагедии. Традиция идет, вероятно, от времен самого Шекспира, понимавшего важность контрастов для сцены.
3, XXVI, 3. Кумир, идол - статуя языческого бога. С другими оттенками значения употребляют синонимы этих слов: болван и истукан (последний - от "изтюкать", т.е. вытесать, выбить, изваять).
|