Глава осьмая
II.
Блаженъ, кто понялъ голосъ строгой
Необходимости земной,
Кто въ жизни шелъ прямой дорогой,
Большой дорогой столбовой;
Кто цљль имљлъ и къ ней стремился,
Кто зналъ, зачљмъ онъ въ свљтъ явился,
И Богу душу передалъ –
Какъ откупщикъ иль Генералъ.
"Мы рождены,” – сказалъ Сенека:
"Для пользы ближнихъ и своей.” –
Не льзя быть проще и яснљй!
Но тяжело, проживъ полвљка,
Въ минувшемъ видљть только слљдъ
Утраченныхъ безумныхъ лљтъ.
V.
Имъ овладљло безпокойство,
Охота къ перемљнљ мљстъ
(Весьма мучительное свойство,
Немногихъ добровольный крестъ).
Оставить онъ рљшилъ селенье,
Лљсовъ и нивъ уединенье,
Гдљ окровавленная тљнь
Ему являлась каждый день,
Твердя о пропастяхъ глубокихъ,
Гдљ позабытъ покой и сонъ,
Гдљ грљшника несется стонъ
Въ мученьяхъ вљчныхъ и жестокихъ. ...
Онъ развлеченье мнилъ найти
Въ заботахъ дальняго пути.
VI.
Привлечь его къ такимъ заботамъ
Помогъ и случай, да какой! –
Проснулся разъ онъ патрiотомъ
(Въ Hotel de Londres, что въ Морской),
Россiя, господа, мгновенно
Ему понравилась отмљнно,
И рљшено: ужъ онъ влюбленъ,
Ужъ Русью только бредитъ онъ!
Ужъ онъ Европу ненавидитъ
Съ ея политикой сухой,
Съ ея развратной суетой.
Онљгинъ љдетъ; онъ увидитъ
Святую Русь: ея поля,
Пустыни, грады и моря.
VII.
Но выбрать время для дороги
У насъ не просто: всљ мљста
Зимою – голы и убоги,
Какъ крљпостная нищета;
Не шумъ дубравъ, не тљнь, не розы
Въ удљлъ намъ отданы морозы,
Мятель, свинцовый сводъ небесъ,
Безлиственный сребристый лљсъ,
Пустыни, ярко снљговыя,
Гдљ свищутъ пóдрези саней,
Средь хладно-пасмурныхъ ночей,
Кибитки, пљсни удалыя,
Двойныя стекла, банный паръ,
Халатъ, лежанка и угаръ.
VIII.
Когда жъ повљетъ къ намъ весною
И небо вдругъ оживлено,
Люблю поспљшною рукою
Двойное выставить окно;
Съ какимъ-то грустнымъ наслажденьемъ
Я упиваюсь дуновеньемъ,
Живой прохладой... Но весна
У насъ не радостна: она
Богата грязью, не цвљтами;
Напрасно манитъ жадный взоръ
Луговъ плљнительный узоръ;
Не свищетъ ночью надъ водами
Пљвецъ любви, и вмљсто розъ,
Въ поляхъ растопленный навозъ.
IX.
Евгенiй собрался въ дорогу
Въ Iюнљ, третьяго числа,
Когда коляска, ввљривъ Богу,
Его по почтљ понесла.
И такъ гонимый тљнью друга,
Томленье сельскаго досуга
Не могъ Онљгинъ перенесть,
Рљшился онъ въ кибитку сљсть.
Раздался колокольчикъ звучный,
Ямщикъ ударилъ, засвисталъ,
И нашъ Онљгинъ поскакалъ
Искать отраду въ жизни скучной
По отдаленнымъ сторонамъ,
Куда, не зная точно самъ.
X.
И вотъ въ дорогљ мой Евгенiй –
Заброшенъ домъ, забытъ покой
Въ исканьяхъ новыхъ впечатленiй,
Въ надеждљ справиться съ тоской.
Среди равнины полудикой
Онъ видитъ Новгородъ-Великой;
Смирились площади – средь нихъ
Мятежный колоколъ утихъ,
Но бродятъ тљни великановъ:
Завоеватель Скандинавъ,
Законодатель Ярославъ,
Съ четою Грозныхъ Iоанновъ;
А вкругъ поникнувшихъ церквей
Кипитъ народъ минувшихъ дней.
XI.
Тоска, тоска! Спљшитъ Евгенiй
Скорље далље... Теперь
Мелькаютъ мелькомъ, будто тљни,
Предъ нимъ Валдай, Торжокъ и Тверь.
Тутъ у привязчивыхъ крестьянокъ
Беретъ три связки онъ баранокъ,
Здљсь покупаетъ туфли; тамъ
По гордымъ Волжскимъ берегамъ
Онъ скачетъ сонный. Кони мчатся
То по горамъ, то вдоль рљки.
Мелькаютъ версты; ямщики
Поютъ и свищутъ и бранятся;
Пыль вьется. Вотъ Онљгинъ мой
Въ Москвљ очнулся на Тверской.
XII.
Москва Онљгина встрљчаетъ
Своей спљсивой суетой,
Своими дљвами прельщаетъ,
Стерляжьей потчуетъ ухой.
Въ палатљ Англiйскаго клоба
(Народныхъ засљданiй проба),
Безмолвно въ думу погружёнъ,
О кашахъ пренья слышитъ онъ.
Замљченъ онъ. Объ немъ толкуетъ
Разнорљчивая молва,
Имъ занимается Москва,
Его шпiономъ именуетъ,
Слагаетъ въ честь его стихи
И производитъ въ женихи.
XIII.
Онъ оказался въ привередахъ
Въ сужденьяхъ отставныхъ бояръ;
Вельможи на большихъ обљдахъ,
Кузнецкiй мостъ, Тверской бульваръ
По общему благому мнљнью
Холостякомъ по убљжденью
Его успљли окрестить:
Ужъ гдљ, какъ не въ Москвљ плљнить!
Какъ дљвами не увлекаться
Въ садахъ Московскихъ богачей?...
Но онъ, по опыту друзей
Имљя поводъ опасаться,
Что скуки не излечитъ бракъ,
Имъ возражалъ примљрно такъ
XIV.
"Женись!” – На комъ? – "На Вљрљ Чацкой.”
– Стара! – "На Радиной.” – Проста. –
"На Гальской.” – Смљхъ у ней дурацкой! –
"На Шиповой.” – Бљдна, толста. –
"На Минской.” – Слишкомъ томно дышетъ. –
"На Торбиной.” – Романсы пишетъ. –
"На Машљ Липской.” – Что за тонъ!
Гримасъ, ужимокъ миллiонъ! –
"На Лидиной.” – Что за семейство!
Шалунья мать, отецъ дуракъ. –
"Ну, такъ на Миллеръ!” – Какъ не такъ!
Приму въ родство себљ лакейство:
У нихъ орљхи подаютъ,
Они въ театрљ пиво пьютъ...
XV.
Тоска! Онъ љхать въ Нижнiй хочетъ,
Въ отчизну Минина. – Предъ нимъ
Макарьевъ суетно хлопочетъ,
Кипитъ обилiемъ своимъ.
Сюда жемчугъ привезъ Индљецъ,
Поддљльны вины Европеецъ,
Табунъ бракованныхъ коней
Пригналъ заводчикъ изъ степей,
Игрокъ привезъ свои колоды
И горсть услужливыхъ костей,
Помљщикъ спљлыхъ дочерей,
А дочки – прошлогодни моды.
Всякъ суетится, лжетъ за двухъ
И всюду меркантильный духъ.
XVI.
Тоска! Евгенiй ждетъ погоды.
Ужъ Волга, рљкъ, озеръ краса,
Его зоветъ на пышны воды
Подъ полотняны паруса.
Взманить охотника не трудно:
Нанявъ купеческое судно,
Поплылъ онъ быстро внизъ рљки.
Надулась Волга. Бурлаки,
Опершись на багры стальные,
Унывнымъ голосомъ поютъ
Про тотъ разбойничiй прiютъ,
Про тљ разъљзды удалые,
Какъ Стенька Разинъ встарину
Кровавилъ Волжскую волну.
XVII.
Поютъ про тљхъ гостей незваныхъ,
Что жгли да рљзали. Но вотъ
Среди степей своихъ песчаныхъ,
На берегу соленыхъ водъ
Торговый Астрахань открылся.
Онљгинъ только углубился
Въ воспоминанье прошлыхъ дней,
Какъ жаръ полуденныхъ лучей
И комаровъ нахальныхъ тучи,
Пища, жужжа со всљхъ сторонъ,
Его встрљчаютъ – и, взбљшенъ,
Каспiйскихъ водъ брега сыпучи
Онъ оставляетъ тотъ же часъ.
Тоска! – онъ љдетъ на Кавказъ.
XVIII.
Онъ видитъ, Терекъ своенравный
Крутые роетъ берега;
Предъ нимъ паритъ орелъ державный,
Стоитъ олень, склонивъ рога;
Верблюдъ лежитъ въ тљни утеса,
Въ лугахъ несется конь Черкеса,
И вкругъ кочующихъ шатровъ
Пасутся овцы Калмыковъ.
Въ дали – Кавказскiя громады:
Къ нимъ путь открытъ. Пробилась брань
За ихъ естественную грань,
Чрезъ ихъ опасныя преграды;
Брега Арагвы и Куры
Узрљли Русскiе шатры.
XIX.
Онљгинъ бранною тропою
Идетъ, конвоемъ окружёнъ;
Во слљдъ за пушкою степною
Въ предверья горъ вступаетъ онъ.
Обвалы сыплются и блещутъ,
Вдоль скалъ прямыхъ потоки хлещутъ,
Межъ горъ, межъ двухъ высокихъ стљнъ
Идетъ ущелiе. Стљсненъ
Опасный путь все ýже, ýже –
Вверху чуть видны небеса.
Природы мрачная краса
Вездљ являетъ дикость ту же.
Хвала тебљ, сљдой Кавказъ:
Онљгинъ тронутъ въ первый разъ. ...
XX.
Во время оное, былое,
Кавказъ, меня ты также зналъ:
Въ свое святилище глухое
Меня не разъ ты принималъ.
Въ тебя влюбленъ я былъ безумно,
Меня привљтствовалъ ты шумно
Могучимъ гласомъ бурь своихъ,
Я слышалъ плескъ ручьевъ твоихъ
И снљговыхъ обваловъ грохотъ,
И крикъ орловъ, и пљсни дљвъ,
И Терека свирљпый ревъ,
И эха дальнозвучный хохотъ.
И зрљлъ смиренный твой пљвецъ:
Казбека царственный вљнецъ,
XXI.
Эльбрусъ, и край, гдљ, сторожъ вљчный,
Стљсненный холмами вокругъ,
Стоитъ Бешту остроконечный
И зеленљющiй Машукъ,
Машукъ податель струй цљлебныхъ;
Вокругъ ручьевъ его волшебныхъ
Больныхъ тљснится блљдный рой;
Кто жертва чести боевой,
Кто Почечуя, кто Киприды;
Страдалецъ мыслитъ жизни нить
Въ волнахъ чудесныхъ укрљпить,
Кокетка злыхъ годовъ обиды
На днљ оставить, а старикъ
Помолодљть – хотя на мигъ.
XXII.
Питая горьки размышленья,
Среди печальной ихъ семьи,
Онљгинъ взоромъ сожалљнья
Глядитъ на дымныя струи
И мыслитъ, грустью отуманенъ:
"Зачљмъ я пулей въ грудь не раненъ?
Зачљмъ не хилой я старикъ,
Какъ этотъ бљдный откупщикъ?
Зачљмъ, какъ Тульскiй Засљдатель,
Я не лежу въ параличљ?
Зачљмъ не чувствую въ плечљ
Хоть ревматизма? – Ахъ, Создатель!
И я, какъ эти господа,
Надежду могъ бы знать тогда!
XXIII.
Блаженъ, кто старъ! Блаженъ, кто боленъ!
Надъ нимъ лежитъ судьбы рука.
Но я здоровъ, я молодъ, воленъ;
Чего мнљ ждать? – тоска, тоска!..." –
Простите, снљжныхъ горъ вершины,
И вы, Кубанскiя равнины!
Онъ љдетъ къ берегамъ инымъ,
Онъ прибылъ изъ Тамани въ Крымъ.
Воображенью край священный:
Съ Атридомъ спорилъ тамъ Пиладъ,
Тамъ закололся Митридатъ,
Тамъ пљлъ Мицкевичъ вдохновенный
И, посреди прибрежныхъ скалъ,
Свою Литву воспоминалъ.
XXIX.
Блистаетъ рљзвая подруга
Невозмутимаго купца;
Тамъ подъ блаженнымъ небомъ Юга
Все движетъ лирою пљвца.
Тамъ можно смљло жить Поэтомъ:
Безъ дровъ зимой, безъ дрожекъ лљтомъ,
Да и безъ лишняго гроша –
Была бы занята душа
Негоцiанкой молодою:
Ее въ стихахъ воспљть легко,
И Меценатъ недалеко –
Ручаться можно головою,
Что толпы плљнниковъ и слугъ
Всегда оплатитъ ей супругъ.
XXXIX.
И такъ я жилъ тогда въ Одессљ
Средь новоизбранныхъ друзей,
Забывъ о сумрачномъ повљсљ,
Герољ повљсти моей.
Онљгинъ никогда со мною
Не хвасталъ дружбой почтовою,
А я – безпечный человљкъ:
Не могъ вести во весь свой вљкъ
Я переписки постоянной;
И ссорљ даже радъ иной,
Дабы избавиться порой
Отъ этой пытки непрестанной.
Прiятно письма получать,
Но что за мука отвљчать!
XL.
Отвлечься отъ своихъ писанiй
И сочинять друзьямъ привљтъ
Не вљдаетъ большихъ желанiй
Ни математикъ, ни поэтъ.
Я занятъ новымъ былъ сюжетомъ;
Онљгина, съ тљхъ поръ, какъ лљтомъ
Онъ изъ родныхъ уљхалъ мљстъ,
Я потерялъ. Его прiљздъ
Былъ встрљченъ общимъ изумленьемъ.
И как же былъ я поражёнъ,
Когда ко мнљ явился онъ
Неприглашеннымъ привидљньемъ!
Какъ громко ахнули друзья,
И какъ обрадовался я!
XLI.
Святая дружба, гласъ натуры!!!
Взглянувъ другъ нá друга, потомъ,
Какъ Цицероновы Авгуры,
Мы разсмљялися тишкомъ...
Но душамъ не было преграды:
Мы оба встрљчљ были рады,
Хоть каждый сердцемъ не былъ юнъ;
И звуки намъ знакомыхъ струнъ
Звучали въ ладъ, и заблужденья
Давно минувшихъ темныхъ лљтъ
Прошли; и истинъ горькихъ свљтъ
Смягчилъ ума предубљжденья –
И такъ нашли языкъ живой,
Какъ тамъ когда-то, надъ Невой.
XLII.
Мнљ стало грустно, тяжко, больно,
Когда, повљдавъ о себљ,
Онъ сочеталъ меня невольно
Своей таинственной судьбљ.
Я сталъ взирать его очами;
Съ его печальными рљчами
Мои слова звучали въ ладъ.
Онъ такъ хотљлъ вернуть назадъ
Мигъ жизни, порванной судьбою! –
Такъ страстно передалъ его,
Что взору сердца моего
Казалось, что его рукою
Сраженъ я самъ – и мiру, вдругъ,
Моей не слышенъ лиры звукъ.
XLIII.
Не долго вмљстљ мы бродили
По берегамъ Эвксинскихъ водъ:
Судьбы намъ вновь опредљлили
Тоску, разлуку и походъ.
Онљгинъ мой, съ душой смущенной,
Патрiотизмомъ пресыщенной,
Пустился къ чуждымъ берегамъ,
А я отъ милыхъ южныхъ дамъ,
Отъ жирныхъ устрицъ Черноморскихъ,
Отъ оперы, отъ темныхъ ложъ,
И, слава Богу, отъ вельможъ,
Уљхалъ въ тљнь лљсовъ Тригорскихъ,
Въ далекiй сљверный уљздъ.
И былъ печаленъ мой прiљздъ.
XLIV.
Въ то время надъ Невою льдистой,
И ранље, – когда весна
Цвљла надъ Каменкой тљнистой
И подъ холмами Тульчина,
Гдљ Витгенштейновы дружины
Днепромъ подмытыя равнины
И степи Буга облљгли, –
Дљла мятежныя пошли:
Возглавилъ Пестель бунтъ Титановъ,
И рать имъ въ помощь собиралъ
Холоднокровный Генералъ;
А Муравьевъ, гроза тирановъ,
Исполненъ дерзости и силъ
Минуту вспышки торопилъ.
XLV.
Бывали и въ столицљ сходки,
Гдљ между чашами вина
Или за рюмкой Русской водки
Рокъ сљялъ бунта сљмена.
Сначала эти заговоры
Лишь были дружескiе споры,
Между Лафитомъ и Клико –
И не входила глубоко
Въ сердца мятежная наука.
Но не бездљлiе умовъ,
Забавы взрослыхъ шалуновъ;
Не жажда мщенiя, не скука –
Но вскорљ вольности фiялъ
Талантъ и души опьянялъ.
XLVI.
Другъ Марса, Вакха и Венеры,
Имъ Лунинъ дерзко предлагалъ
Свои рљшительныя мљры;
Имъ вдохновенно бормоталъ
Свои ноэли пылкiй Пушкинъ;
Меланхолическiй Якушкинъ,
Казалось, зримо обнажалъ
Цареубiйственный кинжалъ;
Одну Россiю въ мiрљ видя,
Лаская въ ней свой идеалъ,
Хромой Тургеневъ имъ внималъ
И, плети рабства ненавидя,
Хотљлъ искать въ толпљ дворянъ
Освободителей крестьянъ.
XLVII.
И прилегали сљти тайной
Узлы къ узламъ. Нашъ царь дремалъ.
Но смерти мигъ его случайной
Присяги путы разорвалъ.
Ужъ не витiйствомъ знамениты,
У безпокойнаго Никиты,
У осторожнаго Ильи,
Въ кругу друзей или семьи,
Текутъ бесљды недовольныхъ,
Но шквалъ ударилъ, грянулъ громъ –
И не одинъ разрушенъ домъ,
И много, много жертвъ невольныхъ
Уноситъ буря. Среди нихъ
Не мало и друзей моихъ.
XLVIII.
Теперь, когда воспоминанья
Грызутъ мнљ сердце въ тишинљ
И отдаленныя страданья
Порой опять бљгутъ ко мнљ,
Когда, людей не въ силахъ видљть,
Готовъ весь мiръ возненавидљть,
Въ пустынљ скрыться я хочу –
Тогда мечтами я лечу
Не въ свљтлый край, гдљ небо блещетъ
Неизъяснимой синевой,
Гдљ море теплое волной
На пожелтљлый мраморъ плещетъ,
Гдљ лавръ и темный кипарисъ
На волљ пышно разрослись,
XLIX.
Гдљ пљлъ Торквато величавый,
Гдљ и теперь еще порой
Повторены пљвца октавы
Далече звонкою скалой –
Не эти милыя видљнья
Въ усталой грезљ вдохновенья,
Волнуясь легкою толпой,
Несутся надъ моей главой:
Я вижу Сљверъ нашъ унылой,
И сљрый тусклый небосклонъ,
И какъ печальный, смутный сонъ,
Туманъ надъ брошенной могилой.
Останки мучениковъ тутъ
Нашли нерадостный прiютъ.
L.
И снова грустною мечтою
Стремлюсь къ студенымъ я волнамъ,
Межъ бљлоглавой ихъ толпою
Открытый островъ вижу тамъ;
Прiютъ печальный: берегъ дикой
Усљянъ зимнею брусникой,
Увядшей тундрою покрытъ
И хладной пљною омытъ.
Сюда порою приплываетъ
Отважный сљверный рыбакъ,
Здљсь онъ разводитъ свой очагъ
И мокрый неводъ разстилаетъ.
И нављваетъ призракъ сей
Мнљ думы о судьбљ моей.
LI.
О, гдљ бъ судьба ни назначала
Мнљ безъименный уголокъ,
Гдљ бъ ни былъ я, куда бъ ни мчала
Она смиренный мой челнокъ,
Гдљ позднiй миръ мнљ бъ ни сулила,
Гдљ бъ ни ждала меня могила,
Вездљ, вездљ въ душљ моей
Благословлю моихъ друзей.
Нљтъ, нљтъ! нигдљ не позабуду
Ихъ милыхъ, ласковыхъ рљчей, –
Вдали, одинъ, среди людей,
Воображать я вљчно буду
Васъ, тљни прибережныхъ ивъ,
Васъ, миръ и сонъ Тригорскихъ нивъ.
LII.
И берегъ Сороти отлогiй,
И полосатые холмы,
И въ рощљ скрытыя дороги,
И домъ, гдљ пировали мы –
Прiютъ, сiяньемъ Музъ одљтый,
Младымъ Языковымъ воспљтый,
Когда изъ капища наукъ
Явился онъ въ нашъ сельскiй кругъ,
И нимфу Сороти прославилъ,
И огласилъ поля кругомъ
Очаровательнымъ стихомъ.
Но тамъ и я мой слљдъ оставилъ
И, вљтру въ даръ, на темну ель
Повљсилъ звонкую свирљль.
ВНИМАНИЕ!
ФОРМЫ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ НА ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ СТРАНИЦАХ ВРЕМЕННО НЕ РАБОТАЮТ
ПРОСЬБА ПРИСЫЛАТЬ СООБЩЕНИЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО НА chmournoff@rambler.ru
