|
XLVI.(XLVIII) С душою, полной сожалений, И опершися на гранит, Стоял задумчиво Евгений, Как описал себя пиит.[9] Всё было тихо; лишь ночные Перекликались часовые, Да дрожек отдалённый стук С Мильонной раздавался вдруг; Лишь лодка, вёслами махая, Плыла по дремлющей реке, И нас пленяли вдалеке Рожок и песня удалая. Но слаще, средь ночных забав, Напев Торкватовых октав!
XLVII.(XLIX) Адриатические волны! О, Брента! - Нет, увижу вас, И, вдохновенья снова полный, Услышу ваш волшебный глас! Он свят для внуков Аполлона; По гордой лире Альбиона Он мне знаком, он мне родной... Ночей Италии златой Я негой наслажусь на воле, С венециянкою младой, То говорливой, то немой, Плывя в таинственной гондоле, - С ней обретут уста мои Язык Петрарки и любви. XLVIII.(L) Придёт ли час моей свободы? Пора, пора! - Взываю к ней, Брожу над морем[10], жду погоды, Маню ветрила кораблей. Под ризой бурь с волнами споря, По вольному распутью моря Когда ж начну я вольный бег? Пора покинуть скучный брег Мне неприязненной стихии, И средь полуденных зыбей, Под небом Африки моей,[11] Вздыхать о сумрачной России, Где я страдал, где я любил, Где сердце я похоронил...
XLIX.(LI) Онегин был готов со мною Увидеть чуждые страны, Но скоро были мы судьбою На долгий срок разведены. Отец его тогда скончался; Перед Онегиным собрался Заимодавцев жадный полк, У каждого свой ум и толк; Евгений, тяжбы ненавидя, Довольный жребием своим, Наследство предоставил им, Большой потери в том не видя, Иль предузнав издалека Кончину дяди-старика. L.(LII) Вдруг получил он в самом деле От управителя доклад, Что дядя при смерти, в постелљ, И с ним проститься был бы рад. Прочтя печальное посланье, Евгений тотчас на свиданье Стремглав по почте поскакал, И уж заранее зевал, Приготовляясь, денег ради, На вздохи, скуку, и обман (И тем я начал мой роман), Но, прилетев в деревню дяди, Его нашёл уж на столе, Как дань, готовую земле. |
[9] <1, XLVI, 4.> “Въявь богиню благосклонну Зрит восторженный пиит, Что проводит ночь бессонну, Опершися на гранит.” {Муравьёв. Богине Невы.} (Примечание А. С. Пушкина) 1, XLVI, 4. Пиит – поэт, старинное произношение. М.Муравьев (1757-1807) - поэт старшего поколения, современник Державина и Сумарокова.
1, XLVI, 8. Мильонная – улица в Петербурге, идущая параллельно набережной Невы.
1, XLVI, 14. Торкватовых октав… Торквато Тассо (1544-1595) – итальянский поэт эпохи Возрождения и эпохи барокко, автор поэмы “Освобожденный Иерусалим”. Излюбленная стихотворная форма у Тассо – последовательность строф, называемых октавами (т.е. «восьмерками»): шесть первых строчек в строфе имеют перекрестную рифму (по 3 созвучных строки), к ним присоединена концовка в виде двустишья. В октавах изложена стихотворная юмористическая повесть Пушкина «Домик в Коломне», вот ее первая строфа: Четырестопный ямб мне надоел: Им пишет всякий. Мальчикам в забаву Его пора оставить. Я хотел Давным-давно приняться за октаву. И в самом деле: я бы совладел С тройным созвучием. Пущусь на славу! Ведь рифмы запросто со мной живут: Две придут сами, третью приведут.
1, XLVII, 1-2. Брента – река в Италии, впадающая в Адриатическое море. 1, XLVII, 5. Внуки Аполлона – поэты. Аполлон – бог – предводитель муз (Мусагет) у древних греков. См. коммент. к 1, XIX, 6. 1, XLVII, 6. Альбион – старинное название Англии (чаще всего употребляют с эпитетом «туманный»). Лира - древний струнный музыкальный инструмент, под аккомпанемент которого греческие поэты распевали стихи, названные поэтому лирическими. Кроме лиры была еще кифара с деревянной декой (доской-резонатором), название которой через тысячелетия трансформировалось в “гитара”. Лира стала символом поэзии вообще. Здесь имеется в виду гордая лира англичанина лорда Байрона.
1, XLVII, 14; 1, LVI, 11. Петрарка, Франческо (1304-1374) – итальянский поэт времен «Авиньонского пленения римского папы». В большинстве своих сонетов и других стихотворных форм повествует о своей рыцарской любви к Лауре, даме своего сердца.
[10] <1, XLVIII, 3>Писано в Одессе. (Примечание А. С. Пушкина).
1, XLVIII, 10. ...полуденных... - южных. Северный - “полночный”. Менее употребительны: “вечерний” - западный и “утренний” – восточный. [11] <1, XLVIII, 11>Автор со стороны матери происхождения африканского. Его прадед Абрам Петрович Аннибал на 8 году своего возраста был похищен с берегов Африки и привезён в Константинополь. Российский посланник, выручив его, послал в подарок Петру Великому, который крестил его в Вильне. Вслед за ним брат его приезжал сперва в Константинополь, а потом и в Петербург, предлагая за него выкуп; но Пётр I не согласился возвратить своего крестника. До глубокой старости Аннибал помнил ещё Африку, роскошную жизнь отца, 19 братьев, из коих он был меньшой; помнил, как их водили к отцу, с руками, связанными за спину, между тем, как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома; помнит также любимую сестру свою Лагань, плывшую издали за кораблём, на котором он удалялся. 18-ти лет от роду, Аннибал послан был царём во Францию, где и начал свою службу в армии регента; он возвратился в Россию с разрубленной головой и с чином французского лейтенанта. С тех пор находился он неотлучно при особе императора. В царствование Анны, Аннибал, личный враг Бирона, послан был в Сибирь под благовидным предлогом. Наскуча безлюдством и жестокостию климата, он самовольно возвратился в Петербург и явился к своему другу Миниху. Миних изумился и советовал ему скрыться немедленно. Аннибал удалился в свои поместья, где и жил во всё время царствования Анны, считаясь в службе в Сибири. Елизавета, вступив на престол, осыпала его своими милостями. А. П. Аннибал умер уже в царствование Екатерины, уволенный от важных занятий службы с чином генерал-аншефа на 92 году от рождения. [Мы со временем надеемся издать полную его биографию]. В России, где память замечательных людей скоро исчезает, по причине недостатка исторических записок, странная жизнь Аннибала известна только по семейственным преданиям. Сын его генерал-лейтенант И. А. Аннибал принадлежит бесспорно к числу отличнейших людей Екатерининского века (ум. в 1800 году). (Примечание А. С. Пушкина)
1, L, 7. ...по почте - В I половине XIX века у россиянина было 2 варианта передвижения: в собственном экипаже или на лошадях, которые перевозили почту и сменялись на каждой станции. Сравни 7, XXXVI, 9-14. |