№9. Автопортрет в образе юного баловня судьбы - "меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым". В черновиках 1 главы романа «Евгений Онегин», под упомянутыми словами из строфы XVI по канонической нумерации (по нашей системе это строфа 1, XVI на странице 7 ). Июнь 1823г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 9 оборот. Нег. № 712.

   При желании это можно считать иллюстрацией ко всему первому разделу 1-й главы вплоть до рокового вопроса "Но был ли счастлив мой Евгений?", переводящего тему наслаждения жизнью в другую плоскость (граница между разделами - строфа XXXVII на стр. 11 ).

 

   №10. "Чёрный" автопортрет, иллюстрация из черновика романа «Евгений Онегин», глава 1, строфы XLIV—XLV по канонической нумерации (около слов: "Я был озлоблен, он угрюм", у нас это стих 1, XLIII, 6, см. страницу 12 ). Октябрь1823 г. В "Пушкинском Доме"   № 834, л. 17 об. Нег. № 728.

   Рисовальщик не пожалел материала, чтобы сделать изображаемого жгучим боюнетом, мало того - он надел на него черный шейный платок. А между тем ему, если уж не жалеть тёмных красок, ничего не стоило сделать из модели негра или хотя бы мулата, ведь озлобившись, люди "темнеют лицом", а не шеей - тем более, что буквально через несколько строф (1, XLVIII, 11 и примечание к этому стиху, см. 13 ) он будет подчеркивать своё негритянское происхождение. Нет, мы видим незапятнанное лицо и чистые  (за исключением шейной удавки) белые одежды. "Гонения на меня несправедливы" - так следует читать эти детали. В самом деле, напомним, что до самой аудиенции у Николая I в 1826 году Пушкин носил чин Титулярного советника - это катастрофически низко для выпускника царского лицея, надо быть по способностям почти дебилом, чтобы этого добиться. Правда потом его сделают сразу Статским, перепрыгнув аж через четыре ступени обязательной служебной лестницы - в России возможно всё, но только если этого захочет царь.

 

   №11. Автопортрет в образе покойника с прической в виде буквенной надписи. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 1, строфы XIV—XVI по канонической нумерации; среди других рисунков внизу, под текстом "Бывало он еще в постели..." (у нас это стих 1, XV, 1, см. страницу 6 , последняя строфа). Впрочем, изображение можно отнести и к предыдущей строфе, где говорится о дремлющем в неведении рогоносце. Октябрь1823 г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 9 об. Нег. № 712.

  Несколько нарушаем хронологию в расположении изображений, т.к. предполагаем, что этот и следующий рисунки можно объединить, отнеся к "автопортретам в образе дяди Онегина", смерть которого привела Онегина в деревню, где свела с новыми людьми, а Пушкину подарила новых героев романа. Поясним эту мысль более подробно. Формально завязка сюжетной линии "Онегина" поначалу сходна с романом "Мельмот-скиталец" Чарльза-Роберта Мэтьюрина, который Пушкин называет гениальным (см. 3, XIV, 9-11 и примечание автора на стр. 30 ) - и там, и тут племянник едет прощаться с умирающим дядей. Не в принципах Пушкина было ограничиваться подражаниями, пусть даже гениальным образцам, и вероятно поэт в течение всей экспозиции первой главы искал новые сюжетные ходы - таковым, например, явилась смерть дяди до прибытия племянника, в отличие от Мельмота, где дальнейшая жизнь племянника развивается под действием заветов дяди, выслушанных у смертного одра. Онегин таким образом обрел самостоятельность, и, возможно, эта мысль пришла Пушкину как раз во время сочинения XV строфы 1 главы. В развитие этой гипотезы даём рядом для сравнения портреты №11 и №12 - предположительно как рисунки, изображающие больного, но живого дядю, - и тот же персонаж в гробу (иллюстрации к строфе 1, L, см. стр. 13 ).

 

   №12. Автопортрет в образе изможденного старика. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 2, строфы IXа—IXб по канонической нумерации (у нас 2, XI-XII, см. стр. 18 ). Октябрь1823г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 26 об. Нег. № 746.

  Было бы натяжкой искать в этом изображении сходство с какими-то портретами Гете или Шиллера, поэтому из других гипотез можем предложить (поскольку в этих строфах речь идет о характере и творчестве Ленского) шаржированную иллюстрацию мысли, изложенной в стихах "Он пел поблеклый жизни цвет\ Без малого в осьмнадцать лет!" (2, XVI, 13-14, см. на стр. 19 ). Романтические перегибы раздражали Пушкина, имевшего внутренне уравновешенный характер.

   №13. Автопортрет с Онегиным на набережной Невы. Набросок в письме к брату, Л. С. Пушкину, для иллюстрации к стихам 1, XLVI, 1-4 первой главы романа «Евгений Онегин» - см. эти стихи и соответствующие примечания на нашей странице 13 . Надписи на рисунке: «1 хорош. 2 должен быть опершися на гранит. 3. лодка, 4. Крепость Петропавловская». Ноябрь1824г. В "Пушкинском доме"  № 1261, л. 34. Нег. № 7612.  

   Реальная история воплощения замысла Пушкина о снабжении его романа иллюстрациями и рисунками была далека от идеала. Первые иллюстрации к "Онегину" появились в 1829 году в "Невском Альманахе". Судя по изобилию ненормативной лексики в эпиграммах Пушкина на эти картинки, поэт был ими весьма недоволен. В частности, по поводу того, как иллюстратор А.В.Нотбек переделал приведенный нами рисунок (развернул фигуры и на гранит опёр Пушкина, а не Онегина) Пушкин пишет: "Вот перешед чрез мост Кокушкин,/Опершись жопой о гранит,/Сам Александр Сергеич Пушкин/С мосье Онегиным стоит./Не удостаивая взглядом/Твердыню власти роковой,/Он к крепости стал гордо задом:/Не плюй в колодец, милый мой!"

   №14. Автопортрет в образе Ленского (юноша с кудрями до плеч). Эмблема "Литературной газеты" Союза  писателей СССР. Из черновика романа «Евгений Онегин», глава 2, строфы XI—XII по канонической нумерации (у нас это 2, XVII-XVIII, см. стр. 19 ); здесь же портреты М. Н. Раевской и А. Ризнич. Октябрь1823г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 27 об. Нег. № 748.

  Мария Николаевна Раевская-Волконская (1805-1863) - по мнению многих авторитетов, обладательница ножек, воспетых в 1 главе "Онегина" (в частности, в строфе 1, XXXIV - см. стр. 10 ). Среди этих авторитетов и сама М.Н.Раевская. Правда, эпизод, который, как она полагает, породил упомянутую строфу, не совсем согласуется с текстом черновых вариантов Пушкина, но этому находят правдоподобные объяснения (см. например: В.В.Вересаев "Спутники Пушкина", М., 1993, т. 1, стр. 280, там же утверждается, что Мария была объектом очень глубокого чувства великого поэта и предметом многих его восторженных стихотворений. К сожалению, как это часто бывает у Вересаева, эта женщина не ограждена от грязных сплетен современников, приносящих автору не скрываемое удовольствие - подобной участи, к примеру, не избежала и жена поэта, Наталия Николаевна). М.Н.Раевская провела 30 лет в Сибири (1826-56), добровольно отправившись туда за своим мужем, декабристом, приговоренным к каторжным работам.   Амалия Ризнич (1803-1825) - жена одесского купца Ивана Ризнича, дочь венского банкира Риппа, прототип "негоциантки молодой" из 8-й главы "Евгения Онегина" ("Странствие", Путешествие Онегина) - см. стр. 90  строфу 8, XXIX  и стр. 91 строфу 8, XXXVII.

   Так как исследователи склоняются к тому чтобы считать Марию Раевскую и Амалию Ризнич соответственно воплощениями небесной и земной любви Пушкина, вполне возможно и объяснимо появление этих изображений там, где говорится с одной стороны о платонических любовных грёзах Ленского (2, XVI и им подобные , см.  19 ) и с другой - о приземлённости поэтов "слепого наслаждения" (2, конец XII - XIII, см. 18 ). 

   №15. Автошарж в полный рост в женском платье со старушечьей шалью на плечах, голова придавлена тюрбаном из "1001 ночи". В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 2, строфа XXII по канонической нумерации (у нас 2, XXXIV, см. стр. 23 ). Октябрь 1823г. В "Пушкинском доме  № 834, л. 34 оборот. Нег. № 762.

   Так как в предыдущих строфах в черновом варианте говорится не только о старшем поколении, но и впервые упоминается няня Ольги и Татьяны (2, XXXII, см. конец страницы 22 ), а в данной строфе (2, XXXIV) говорится о ночных любовных грёзах, - возможно, это изображение сочетает образы няни русского помещика и евнуха восточного гарема.

    Далее, специально обращаем внимание, что все три следующих автопортрета - №16, №17 и №18 - в оригинале расположены на одной стороне одного листа (№ 834, л. 36 в архиве "Пушкинского дома"). 

   №16. Автопортрет с серьёзным выражением лица. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 2, строфа XXVII по канонической нумерации (у нас 2, XXXIX, см. стр. 24 ). Ноябрь 1823г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 36. Нег. № 765.

   Обратимся теперь "К приличию, закону света..." - предлагает себе автор рисунков, а нам - автор романа.

    №17. Автопортрет в виде мальчика, зачеркнут штрихами, рядом — женские ножки. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 2, строфа XXVII по канонической нумерации, возле слов: "И были детские проказы ей чужды". Ноябрь1823 г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 36. Нег. № 765 (тот же лист, что и в предыдущем примере).

  Сравнивая соседние №16 и №17, видим, что юноша с лирическим отступлением о ножках зачеркнут, а на его место приходит серьёзный молодой человек со знакомой нам ещё более серьёзной деталью в виде чёрного шейного платка (из автопортрета № 4 на стр. Галерея автопортретов  или, паче сего, №10, чуть выше на рассматриваемой сейчас странице). Тем более, что следующее помещенное здесь изображение ещё страшней, ещё мрачнее:

   №18. Автопортрет, зачернутый волнистой штриховкой. На том же листе, что и предыдущий (гл. 2, строфа XXVII по канонической нумерации), в левом нижнем углу листа. Ноябрь1823 г. В "Пушкинском доме" № 834, л. 36. Нег. № 765.

   Возможно, умышленно заштрихован и зачернён, как бы иллюстрацией к словам: "Страшные рассказы\ Зимою в темноте ночей...".

   Таким образом мы считаем, что все три расположенные на одном листе рисунки №№16-18 можно объединить, подчинив одной мысли о переходе от весёлости к меланхолии - на фоне перехода от изображения Ольги к изображению Татьяны. Иными словами мы видим:

      - в №16 - взгляд автора на свои стихи 2, XXXVII, 7-14; 2, XXXVIII, 1-4 и 2, XXXIX-XL (см. стр. 24 );

      - в зачеркиваниях №17-го - отказ автора от прежнего шутливого тона, характерного для 1 главы, о чём он впоследствии ещё скажет, но уже применительно к главе 5-й (стихи 5, XLVI, 10-14, см. в конце страницы 59 );

      - в №18 - ночной мрак, которым окутаны рассказы в стихах 2, XXXIX, 6-7 (см. стр. 24 ).

     №19. Автопортрет с намеком на Ричардсона (сверху начат светлый парик XVIII века, далее прическа Пушкина и его цвет волос), среди изображений женщин; перечеркнут линиями плеча женского портрета с нахмуренной бровью, нарисованного рядом слева.

[Эта воображаемая и чем-то недовольная дама, вероятно, - плод мысли писателя. Но у Ричардсона нет прототипов Татьяны (наиболее яркие его героини - Памела и Кларисса - на неё ничем не похожи), поэтому приходится предполагать в этом изображении либо танину маму, Прасковью Ларину, либо, в самом деле - княжну Алину, строгую девственницу, похожую на Афину-Палладу.] В черновике 2 главы "Евгения Онегина", строфы XXIX - XXX по канонической нумерации (у стиха 2, XLII, 5, см. стр. 25 ), над словами "встарину: княжна Алина, ея кузина". Декабрь1823г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 36 об. Нег. № 766.   №20. Автопортрет в виде юноши, нежного и женственного. Среди других рисунков, в т.ч. женских портретов. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 2, строфы XXX—XXXI по канонической нумерации (перед словами: "Привычка свыше нам дана", см. 2, XLV, 13-14 на стр. 25 ). Декабрь 1823г. В "Пушкинском доме"  № 834, л. 37. Нег. № 767.

    Интерпретация этого рисунка как "автопортрета времён замужества Прасковьи Лариной и ея первых лет в деревне" грешит небольшой неточностью: как ни считай, но Пушкин во время женитьбы отца Татьяны и Ольги был совсем ребенком, не более 6 лет от роду. Изобилие дам на этой странице заставляет думать о будущих стихах начала 4 главы (см. стр. 74 . С Байроном многие отождествляли раннего Пушкина, начальник Пушкина во время одесской ссылки, граф Воронцов, просто говорил: этот слабый подражатель Байрона).

   Есть еще версия, объясняющая, почему здесь Пушкин изображает себя моложе действительных своих лет: возможно, это предвкушение финала этой главы с мыслями о неумолимом времени, для которого целые поколения людей - лишь мгновенная жатва (на стр. 27 стих 2, LII,6 и следующие).

  №№21, 22, 23. Три автопортрета, нарисованные в ряд. Из черновика романа «Евгений Онегин», глава 3, Письмо Татьяны (см. 36 ); на этом же листе портрет П. А. Осиповой и другие рисунки. 1824 г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 5 об. Нег. № 807.

    Прасковья Александровна Вульф-Осипова (1781-1859), урожденная Вындомская. Дальняя некровная родственница Пушкина (сестра замужем за двоюродным дядей) и владелица соседнего имения Тригорское. Тезка матери Татьяны и Ольги, имеет некоторые общие с ней черты, но рассматривать её как абсолютный прототип было бы натяжкой. Была дважды замужем, дважды овдовела, нарожала кучу детей. К Пушкину относилась очень тепло и по-матерински. Поэтому не мудрено, что поэт изобразил себя в качестве трёх ея детей.

   Работа над Письмом Татьяны приходится на один из переломных моментов в карьере Пушкина (лето 1824 года), когда он был уволен генерал-губернатором Воронцовым из службы в Одессе, по настоянию того же начальника официально признан "неблагонадежным" и отправлен в свое родовое имение Михайловское Псковской губернии под надзор собственного отца, Сергея Львовича, обязанного регулярно доносить о поведении и контактах сына.  NB: Благодаря наличию в самой верхушке Южного общества осведомителя (история сохранила даже его имя), царь Александр I был в курсе движения и планов будущих декабристов и, по преданию, сказал: не трогайте их, я сам виноват, что довел до этого.

    №№24, 25, 26. Три автопортрета рядом, в прическах и костюмах эпохи Великой Французской революции: 1780-х гг. (слева) и 1790-х гг. (в середине и справа). В черновиках стихотворения, посвященного Наполеону («Зачем ты послан был, и кто тебя послал?»), на этом же листе черновик письма Татьяны ("Кончаю... страшно перечесть. Но мне порукой ваша честь", см. 36).1824г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 6 оборот. Нег. № 809.

   Видимо, стихотворение появилось спонтанно, в процессе работы над письмом Татьяны, в раздумьях о судьбах вообще и аналогиях роли Онегина в жизни Татьяны и Наполеона в жизни Франции (Онегин в момент знакомства с Татьяной был горячим поклонником Байрона и Наполеона, см. наше предисловие в комментариях для Power Point http://www.authorstream.com/Presentation/shmurnoff-1303987/ , страница 5, - а также комментарий к стихам 7, XIX, 11-14 на стр. 74 . С Байроном многие отождествляли раннего Пушкина, начальник Пушкина во время одесской ссылки, граф Воронцов, просто говорил: этот слабый подражатель Байрона).

   В конце лета 1824 года судьба Пушкина выглядела весьма неопределённой. В свое время преступление Пушкина, за которое он и был сослан, заключалось в сочинении таких стихов, которые царь Александр I воспринял как личное оскорбление. Можно спорить о том, насколько ситуация в России 1824 была похожа на предреволюционную 1780-х во Франции (лично я готов встать на крайнюю точку зрения, что никакой революции 1825 года не было и не назревало, а Декабрь был лишь последним эпизодом борьбы за престол двух братьев - Константина и Николая - из которых первый имел юридическое право на верховную власть, а второй - силу и волю эту власть получить; решающей же в этой борьбе была угроза введения Константином католицизма, что всегда было болезненным для сознания россиян - достаточно вспомнить судьбу декабриста-католика М.С.Лунина, упомянутого в 8, XLVI, 2, см. 93 , который не мог быть повешен, т.к. формально не принадлежал к высшему руководству тайных обществ, но которого, в отличие от православных сообщников, как сказал у Пушкина Василий Шуйский, "в глухой тюрьме тихонько задавили"). Однако важно, каков был взгляд Пушкина на ситуацию 1824 года, и надо отметить, что он был близок к взглядам декабристов. Поэтому этот листок открывает целую серию изображений, где поэт отождествляет себя с различными деятелями революционной эпохи.

  №27. Автопортрет, линии которого обнаруживают сходство с Вольтером, портрет самого Вольтера помещен рядом. В черновиках начальных строф 4 главы романа «Евгений Онегин»; здесь же портреты Мирабо и других деятелей Французской революции. Декабрь 1824г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 41. Нег. № 878.

   Возможно, это изображение, одно из целой группы подобных портретов, появилось в процессе обдумывания эпиграфа для 4 главы, где цитируется деятель эпохи Великой Французской революции,  Яков Неккер(1732-1804) — см. наш комментарий к этому эпиграфу на странице Глава 4 . Пушкин в это время мог себя чувствовать предтечей русской революции, каковым был Вольтер по отношению к революции французской.

    №28. Автопортрет в рубашке без воротника, в образе приговоренного к эшафоту. В рукописи статьи «О поэзии классической и романтической»; здесь же портрет Вольтера. Май1825г.  В "Пушкинском доме"  № 1068, л. 4 об. Нег. № 5406.

   Рисунок этот относится ко времени заточения Пушкина в собственном имении, как в тюрьме, под надзором полиции, и конца этому заточению в тот момент не было видно. Самым тягостным для деятельного Пушкина было то, что он вынужден сочинять "в стол". В данном случае он пишет научную статью о развитии поэтических форм в европейской литературе, в которой обнаруживает (естественно) хорошее знание античных авторов (камешек в огород Набокова, обвинившего поэта в "расплывчатости классических познаний", см. комм. к 6, XXXVI, 10-12 на стр. 68 ) и блестящее знание - поэзии средневековых трубадуров. Продолжая полемику с Набоковым заметим, что обладать познаниями - не значит кричать о них при каждом удобном случае. Так, "Евгений Онегин", главное сочинение Пушкина, пестрит ссылками на античных авторов, в то время как о средневековых там практически нет ни единого упоминания (подражание немецким формам в поэмах Ленского, стр. 20 , и упоминание имени трубадура, автора "Игры о Рабене и Марион", стр. 99 , - не в счёт, т.к. в каноническом тексте на них нет и намёка). Что касается мыслей о Великой французской революции - интересен язык заметки Пушкина: он как бы "реакционен", грешит архаизмами (которые вообще-то для него не характерны в это время), т.е., если можно так выразиться, "язык старше Пушкина" (сравните эту статью с речью Карамзина, примеч. II  к стиху 1, XXVII, 14 стр. 9 , с точки зрения формальной здесь мы имеем почти что подражание). С одной стороны, конечно, это своего рода литературная конспирация, "отпугивание" полицейских, которые всегда были менее образованы, чем остальная часть общества, и питали профессиональное отвращение к научному стилю. Мысль статьи (Античность - классика, Средневековье - романтика) хотя и глубока (Христианство, декларируя превосходство духа над телом, нарушила гармоническое равновесие и привело к романтическим перегибам), но вместе с тем предельно проста - а для простой мысли естественней была бы и простая форма. С другой стороны, разглядывая эти рисунки, следует помнить, что Вольтер не дожил до революции 12 лет (1789, год начала революции, минус 1778, год смерти Вольтера), а суеверному Пушкину гадалка предсказала смерть во цвете лет (сейчас на дворе Михайловского 1825 год, а 1837-1825=12, те же 12!). Вольтеру в его демократической Европе удалось умереть своей смертью, хотя революции везде жестоки и именно доктор Гильотен (Guillotin), европеец, изобрел способ промышленного отделения голов от тел - однако и в России, где судьба подчиняется одному человеку, и этот человек - Александр I, и он как раз в это время собирается с визитом в южные провинции, т.е. прямо в гости к бывшему начальнику Пушкина, который поэта от души ненавидит, - поэтому изображенная на рисунке шея Пушкина без естественного воротника должна была чувствовать себя не особенно уютно, и вообще говоря,  в ожидании воротника искусственного - верёвки.

   №29. Автопортрет в облике лошади в черновике стихотворения «Андрей Шенье»; среди изображений лошадиных голов. 1825г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 60 об. Нег. № 917.

    Андре Шенье (1762-1794) - французский поэт, участник и жертва Великой французской революции, казнён по приговору трибунала в соответствии с указом Робеспьера за день до низвержения власти самого Робеспьера.  Стихотворение Пушкина, очень большое по величине, начинается вступлением, поначалу написанным ровным четырестопным ямбом, который взрывается уже с 4-го четверостишья при мысли о революции, переходя в "басенный" стих с различной длиной строчек (как в "Горе от ума" Грибоедова). В средней части, где Шенье вспоминает о друзьях и юности, на время опять устанавливается ровный ямб, уже шестистопный. Эта игра размерами придаёт колоссальное эмоциональное напряжение стиху и конечно совершенно отличает его от грибоедовского, эмоционально сравнительно ровного. Роднит это стихотворение с Грибоедовым, пожалуй, наличие выражений, ставших пословицами или поговорками: "Слово - звук пустой", "Заутра казнь" и часто цитируемых высказываний, например: "Убийцу с палачами избрали мы в цари" (кстати, очень опасное для того момента, потому что царствовавший Александр I в свое время был замешан в заговоре, в результате которого убит его отец, император Павел, и это было известно всей верхушке общества).

   Изображения лошадей можно объяснить применительно к тому месту, где Шенье сравнивает революционную толпу с объятым бешенством табуном и жалеет, что примкнул к этому безумию: "...куда, мои надежды,\ Вы завлекли меня? Что делать было мне,\ Мне, верному любви, стихам и тишине,\ На низком поприще с презренными бойцами!\ Мне ль было управлять строптивыми конями\ И круто напрягать бессильные бразды?"

   №30. Автопортрет в образе строгого критика. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 4, строфы XXXIII—XXXIV по канонической нумерации (у нас 4, XXXVII- XXXVIII, см. 47 ). Декабрь 1825г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 75 об. Нег. № 947.

   Критик строгий - В.К.Кюхельбекер, лицейский товарищ Пушкина - их связывали своеобразные отношения, в юности они даже дрались на дуэли (Кюхельбекер вызвал Пушкина за оскорбление фамилии, которую считали несколько "кашляющей"). В рассматриваемых стихах "Онегина" избрана тактика "Платон мне друг, но истина дороже". Конечно, всё это происходит до арестов 1826 года - не только о Кюхельбекере, но и о других ссыльных декабристах Пушкин никогда дурного или даже подозрительного слова не скажет. На обвинения в холопстве перед новым царём Пушкин будет отвечать в последних стихотворениях ("Нет, я не льстец" и другие) и особенно подчеркнёт своё отношение к этому вопросу в предсмертном "Памятнике": "я... милость к падшим призывал".

   №31. Автопортрет поперёк текста в черновиках романа «Евгений Онегин», начальные строфы 5 главы (см. Глава 5 ). 4 января 1826 г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 79 об. Нег. № 955.

   Изображение проглядывает сквозь текст, как через зимнее окно.

   №32. Автопортрет в полный рост, картуз с огромным козырьком (или шляпа?), трость, как её видит Эфрос (или "манежный хлыстик" из 7, XVII, 12, см74 , как утверждает Набоков?). В черновике романа «Евгений Онегин», глава 5, строфы III—IV по канонической нумерации (см.  Глава 5 , 5, III-IV). Январь 1826г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 80. Нег. № 956.

   Здесь Пушкин гордо повернулся спиной к словам о Вяземском и Баратынском: "...я бороться не намерен/ Ни с ним, покамест, ни с тобой". Головной убор напоминает о черновиках пропущенной строфы из 4 главы (XXXVII по канонической, XLII по нашей нумерации, см. 48 ), где автор колебался, одевать на Онегина в деревенских сценах шляпу, или же картуз: стих 4, XLII, 4 имеет разные варианты, в том числе и "картуз с огромным козырьком", и "шляпу с кровлею, как дом". На приведенном рисунке сначала как будто были нарисованы поля шляпы, а затем жирно обведена одна сторона, которая воспринимается уже как козырек. Для городского жителя в те времена естественна шляпа с полями, для помещика - скорее картуз. Онегин бросает вызов деревенским нравам, но может делать это двояко: либо оставляя фасоны городской одежды, либо, наоборот слишком преувеличивая деревенские, например непомерно огромным козырьком, да еще "подвижным". 

   №33. Автопортрет в образе Робеспьера. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 5, строфы V—VI по канонической нумерации (см. 52 , 5, V-VI). Здесь же портреты П. И. Пестеля, Мирабо, Вольтера, К. Ф. Рылеева и др. Январь1826г. В "Пушкинском доме"  № 835, л. 80 оборот, Нег. № 957.

   Рядом с описанием гаданий о будущем Татьяны - возврат к гаданиям о своем будущем, уже после событий 14 декабря 1825 года.

   Максимилиан Робеспьер (1763-1794) - один из главных деятелей Великой Французской революции, вождь так называемых "якобинцев" (членов якобинского клуба, получившего прозвище по первоначальному месту заседаний в помещении бывшей доминиканской "обители Св. Якова"), возглавивший в 1793 году новое революционное правительство и казненный после так называемого "термидорианского переворота" (переворот 9 термидора 2-го года по революционному календарю, т.е. 27 июля 1794 г., - среди возглавивших заговор термидорианцев был Иосиф Фуше, впоследствии изобретший специальные "досье" - собрания компромата на каждого жителя Франции). Правительство Робеспьера прославилось непомерной жестокостью, назначая так называемые "тройки" или "революционные три-буналы" для суда над лицами, заподозренными в контрреволюционной деятельности. Трибуналы выносили смертные приговоры практически в 100% случаев. За все время известен только один оправдательный приговор поэту Анжпиту (ударение в конце слова), обвинявшемуся в том, что во время публичной речи при словах "революционное правительство" нечаянно хлопнул себя по заднице. Когда ему на суде дали слово, Анжпиту сказал: "граждане судьи, за что вы хотите отрубить мне голову, ведь виновата задница - рубите её!" - судьи рассмеялись и вынесли оправдательный вердикт.   

   Мирабо - отец и сын - семья французских общественных деятелей предреволюционной эпохи и времен начала Великой революции. Отец - Виктор Рикети, маркиз де Мирабо (1715-1789) - экономист, связан со школой физиократов,  поэтому  имеет отношение к  примечанию  к 1, VII, 6-12 (см. 5 ).  Его сын,  Оноре-Габриэль  Рикети,  граф Мирабо  (1749-1791) избирался депутатом от III сословия в созванные Людовиком XVI в мае 1789 Генеральные штаты. Впоследствии, когда король отдал приказ о роспуске парламента, депутаты отказались расходиться. Узнав об этом, Людовик XVI сказал: "Это что ещё за каприз?" - ему ответили: "Ваше Величество, это не каприз, а бунт". Когда же доложили о взятии Бастилии, король сказал: "Но это же бунт!" - ему ответили: "Нет, это уже революция"... См. также эпиграф и примечания на стр. Глава 4 .   О Вольтере - см. выше. О Пестеле и Рылееве - см. ниже.

   №34. Автопортрет, зачеркнутый штрихами вместе с наброском портрета К. Ф. Рылеева, нарисованного рядом. В черновиках романа «Евгений Онегин», гл. 5, строфы IX—X по канонической нумерации, см. 69 ). Рылеев казнен на бастионе Петропавлоской крепости 13 июля 1826 года в числе пяти декабристов, приговоренных к смертной казни и похороненных на острове Голодай, о котором идет речь в 8, L (см. 94 ). По иронии судьбы, одно из стихотворений Рылеева, "Иван Сусанин", посвященное истории основания династии Романовых, было официально узаконено в качестве оформления празднования так называемых "царских дней" (годовщин интронизации, тезоименитств (именин) царя и т.п.), для этого на его сюжет были написаны оперы К.А.Кавоса, М.И.Глинки, в то время как упоминание имени самого Рылеева, как и вообще декабрьских событий, было после 14/XII 1825 г. под запретом.   Пестель, Павел Иванович (1792-1826) - один из директоров Южного тайного общества декабристов. Пушкин познакомился с Пестелем в мае 1821 года во время ссылки в Бессарабию. Пестель был арестован по доносу своего ротного командира как раз накануне восстания, 13 декабря 1825 года, и казнен на бастионе Петропавловской крепости 13 июля 1826 года.  Пущин, Иван Иванович (1798-1859) - близкий друг Пушкина, адресат его стихотворения "Мой первый друг, мой друг бесценный...", автор "Записок о Пушкине". Декабрист, входил в Северное общество и участвовал в восстании 14/XII. Приговорен к каторжным работам в Нерчинских рудниках, затем оставлен на вечное поселение в Сибири.  Барон Дельвиг, Антон Антонович (1798-1831) - один из ближайших друзей Пушкина, русский поэт, на его стихи написано много популярных романсов ("Ах ты, ночь ли, ноченька", "Соловей" и др.), один из которых, "Не осенний мелкий дождичек", "потеряв" автора мелодии, стал Русской народной песней. Дельвиг издавал альманах "Северные цветы" и "Литературную газету", где были опубликованы отрывки из "Евгения Онегина" (в "Северных цветах": кусок из 2 главы 7/IV 1826, часть 3 главы и Письмо Татьяны 25/III1827, начало 7 главы 25<?>/XII 1829; в "Литературной газете": Путешествие Онегина 1/I 1830). В альманахе "Северные цветы" Дельвиг по-видимому исправил опечатку, не замеченную самим Пушкиным (см. наш комментарий к стиху 3, XXII, 6 на стр. 32 ).  О Кюхельбекере см. комментарий к изображению №30.

   №35. Автопортрет на обертке книги, среди портретов декабристов. На обороте листа рукой А. Н. Вульфа: «Эскизы разных лиц замечательных по 14 Декб, 825 года, работы Алекс. Серг. Пушкина во время его пребывания в с. Тригорском в 826 году». Редкий у Пушкина случай  автоизображения en face (с небольшим разворотом влево); в оригинале замазан чернильной полосой.В "Пушкинском доме"  № 798, л. 1. Нег. № 9307.

   Вульф Алексей Николаевич (1805-1881) - сын Прасковьи  Вульф-Осиповой, о которой идет речь выше, в комментарии к №№21-23. Учился в Дерптском университете вместе с Николаем Языковым (о котором см. 8, LII, 4-11 на стр. 94  и 4, XXXV, 9-14 на стр. 46 ). Соглас<